великие музыканты
Над всеми джазовыми личностями и по степени одаренности, и по объему наследия возвышаются два гения, проживших отпущенную им жизнь сполна. Это Луи (Льюис) Армстронг и Эдвард "Дюк" Эллингтон.
А вот жизни многих других музыкантов, по самым различным причинам, ломались в пору молодости или творческой зрелости. Словно какой-то рок внезапно обрывал их игру на самой высокой ноте... Джазовый пантеон непрерывно пополнялся все новыми именами молодых дарований.
25-летним погиб в автокатастрофе великолепный трубач 1950-х годов Клиффорд Браун. В 28 лет ушел из жизни корнетист "Бикс" Бейдербек; в 33 года был случайно застрелен ведущий трубач 1960-х Ли Морган.
Людвиг Бетховен родился в 1770 году в немецком городке Бонне. В домике с тремя комнатами на чердаке. В одной из комнат с узким слуховым окном, почти не пропускавшим света, часто хлопотала его матушка, его добрая, нежная, кроткая матушка, которую он обожал. Она умерла от чахотки, когда Людвигу едва исполнилось 16, и ее смерть стала первым сильнейшим потрясением в его жизни. Но всегда, когда он вспоминал о маме, его душу наполнял нежный теплый свет, словно ее касались руки ангела. «Ты была так добра ко мне, так достойна любви, ты была моим самым лучшим другом! О! Кто был счастливее меня, когда я еще мог произнести сладостное имя — мать, и оно было услышано! Кому я могу сказать его теперь?..»
Отец Людвига, бедный придворный музыкант, играл на скрипке и клавесине и имел очень красивый голос, но страдал самомнением и, опьяненный легкими успехами, пропадал в кабаках, вел весьма скандальную жизнь. Обнаружив у сына музыкальные способности, он задался целью во что бы то ни стало сделать из него виртуоза, второго Моцарта, дабы решить материальные проблемы семьи. Он заставлял пятилетнего Людвига по пять-шесть часов в день повторять скучные упражнения и нередко, придя домой пьяным, будил его даже ночью и полусонного, плачущего усаживал за клавесин. Но вопреки всему Людвиг любил отца, любил и жалел.
Когда мальчику исполнилось двенадцать лет, в его жизни произошло очень важное событие — должно быть, сама судьба послала в Бонн Христиана Готлиба Нефе, придворного органиста, композитора, дирижера. Этот незаурядный человек, один из самых передовых и образованных людей того времени, сразу угадал в мальчике гениального музыканта и стал бесплатно учить его. Нефе познакомил Людвига с творчеством великих: Баха, Генделя, Гайдна, Моцарта. Он называл себя «врагом церемониала и этикета» и «ненавистником льстецов», эти черты потом ярко проявились и в характере Бетховена.
Он родился 4 марта 1678 в Венеции. Если бы это произошло в России, парня назвали бы Герасимом - успел в аккурат на Герасима-грачевника. Но поскольку роды состоялись в Венеции, имя младенцу дали соответствующее: Антонио Лючио. Фамилия - Вивальди
Кабы в СССР существовало то, что сейчас называется чартами, Вивальди продержался бы в топе недель, наверное, триста, на полноздри опережая то Шнитке, то Моцарта. И неудивительно - страна у нас традиционно пьющая, а Вивальди, по мнению другого классика, Сергея Довлатова, «давно ассоциируется с выпивкой».
Впрочем, классиком этого композитора назвать, пожалуй, нельзя. Это сейчас, когда для многих тогдашняя музыка слилась в одну мутную «симфонь», всё едино. По сути же «рубка» между барочными композиторами, классиками и впоследствии романтиками велась нешуточная, похлеще, чем нынче между рокерами и попсовиками. Кулаки, впрочем, как в разборке между Шевчуком и Киркоровым, в ход не шли, а вот подкуп, шантаж, наушничество и элементарное человеческое свинство расцвели в европейской музыке в полный рост.
Иные люди – как великие книги: их истории не заканчиваются на последней странице. Те, кто знал при жизни Никиту Богословского, после его смерти продолжают открывать в его личности новое. Он был великий выдумщик, до последнего дня дурачивший окружающих, но реальная жизнь этого человека была фантастичнее любой его выдумки.
В начале 1998 года у меня появилась замечательная работа: одно известное издательство собиралось напечатать книгу воспоминаний Никиты Богословского, и мне, студентке, предстояло записывать за знаменитым композитором все, что он захочет вспомнить. Так начались визиты в дом на Котельнической набережной, где в квартире номер 44 жил человек, написавший «Темную ночь», «Шаланды», «Лизавету», «Спят курганы темные», «Любимый город» и еще три с лишним сотни замечательных песен.
Богословскому было 84 года, но он совершенно не походил на старика. Он представлял ту редкую породу мужчин, которые никогда не становятся старыми – только пожилыми джентльменами. Домашние футболку и тапочки Богословский носил, как концертный фрак и бальные туфли, по дому передвигался легко и быстро. Он уже плохо слышал, по случаю наших встреч надевал слуховой аппарат, но видно было, что тот ему в тягость – эти «костыли» Богословский ненавидел, как и любую немощь. Ему и традиционное «Никита Владимирович» не очень подходило – куда больше Никитос или Ника, как Богословского называла жена.
Согласитесь, нам трудно каждый день сохранять душевное равновесие и чувствовать себя счастливыми, довольствуясь одним лишь тем, что мы хорошо и с любовью выполняем свое дело. А вот Гайдну это удавалось.
Йозеф Гайдн — сын каретника из Цвиккау. В детстве поет в церковном хоре в венском соборе Святого Стефана, в свободное от учебы время чистит на улицах сапоги прохожим, а по вечерам развлекает любителей музыки исполнением серенад и дивертисментов.
Любителем шуток и озорства Гайдн был всегда. Однажды он подговорил приятелей-музыкантов спрятаться в разных уголках Вены и ночью по его сигналу заиграть кто что захочет. Как же возмущались венцы, среди ночи разбуженные таким «кошачьим концертом»!
